Кома неясной этиологии. «Мы боролись за его жизнь три часа»,

О том, что перевозил террориста, водитель 21-й подстанции «Скорой помощи» Юрий Рыжов узнал, как все, из газет.

- Вызов поступил утром, - рассказывает Юрий, - мы быстро добрались до места. Встали метрах в пятидесяти от входа в милицию. Дальше не смог протиснуться. Весь переулок был забит машинами милиции и пожарных. Там же стояла «Скорая помощь» Центра экстренной медицинской помощи (ЦЭМП). Мы поспешили навстречу медикам ЦЭМПа. Они тащили на носилках нашего клиента. Все произошло очень быстро. Буквально через несколько секунд я уже раскрыл двери своего «Мерседеса». И стал доставать носилки. Все очень спешили. Больного не стали перекладывать на наши носилки, задвинули прямо на цэмповских.

- Вы видели следы побоев?

- Не заметил, - вспоминает Юрий, - лицо было чистым. Я помогал его задвигать. Помню это хорошо, потому что больной не помещался в кузов. Тяжелый очень и длинный - метр восемьдесят, а то и больше (рост Пуманэ, кстати, по словам супруги - 178 см. - Прим. авт.). Его ноги свисали с носилок, а голова уже упиралась в стенку кабины. Когда закрывал дверцы, пришлось ему немного подогнуть колени.

Так почему же «Скорая» ЦЭМПа не отвезла Пуманэ в больницу, ведь она уже стояла у отделения милиции?

- Наши машины, - объяснила директор ЦЭМПа Людмила КОСТОМАРОВА, - выезжают на место чрезвычайных ситуаций. Где ее экипаж руководит помощью пострадавшим. Так было и в этот раз.

Действительно, ведь именно у 83-го отделения стояла заминированная «пятерка». Потому вызов медиков ЦЭМПа вполне оправдан.

В распоряжении «КП» оказались документы службы «03». В ту ночь вызывали три «Скорые» по «делу Пуманэ».

Первый - в 4.12, второй - в 4.37, третий - в 5.08. В 4.37 вызвали медиков к умирающему подводнику. Два других вызова - к отделению милиции и в Спиридоньевский переулок по поводу обнаружения взрывчатых веществ. Напомним, в Спиридоньевском нашли заминированную машину и спустя некоторое время перегнали ее к 83-му отделению милиции. Такова практика, если обнаружена взрывчатка, на месте должны дежурить и медики, и пожарные. В Спиридоньевском машина пробыла два часа, пока шел поиск других заминированных машин. Вызов к отделению милиции отменен.

Но нас интересует Пуманэ. Вызов из милиции последовал в 4.37. Диспетчер, принимавшая звонок, на слух восприняла необычную фамилию как КУМАНЭ. В горячке перепутали и пол пациента, написав в соответствующей графе «Женский». Возраст указан верно. Бригада была на месте ровно в пять утра. Следующая запись в службе «03» - «отзвон в 6.09».

Итак, что происходило в машине «Скорой» дальше?

- Когда носилки задвигали в машину, - говорит Юрий, - пострадавший был без сознания. Нам сказали, что ему уже сделали обезболивающий укол. Врачи вроде поставили ему только капельницу. Я быстро проскочил по бульварам, и через пятнадцать минут мы были у приемной Института Склифосовского. Там переложили этого человека на каталку санитары Склифа. После я заскочил на станцию ЦЭМПа - это в ста метрах - и вернул им носилки.


Запись в компьютерной базе «Скорой» - «кома неясной этиологии», то есть медики не знали, от чего пациент потерял сознание.
В самом Склифе эта история уже успела обрасти слухами и стала «бородатой».

- Никаких видимых побоев у Пуманэ не было, - рассказал один из реаниматологов, занимавшихся спасением Александра. - Может быть, внутренние травмы? Но результатов вскрытия я не знаю. Мы поддерживали в нем жизнь еще три часа. А потом он умер.

Диагноз, указанный медиками «Скорой», - «кома неясной этиологии» (происхождения. - Прим. авт.). От чего все-таки умер пособник террористов? Если не от побоев, то от чего? У него действительно был инфаркт? Тогда зачем гонять по стране майора Душенко, обвиняемого в его убийстве? Или мы были правы, высказав версию, что подводник умер от передозировки так называемой «сыворотки правды» - наркотика, применяемого в некоторых странах при допросе? Вернуться на главную